Причем при полном отсутствии способности различать между сакрум и профанум, между религией и правом, между церковью и государством и даже между правым и левым:). В этом, между прочим, коренится одна из причин того, что насилие у нас является единственным и преимущественным инструментом управления. А противостоит насилию не право, а лень и коррупция.
Если представить себе полное искоренение коррупции, то получится не правовое государство, а "красная зона", где командуют идейные чекисты и вохровцы. В таком случае, уж лучше зона, где ошметки справедливости можно купить за деньги.
Советский проект "формирования нового человека" конечно же был связан с гомогенностью представлений о человеческой природе. Если психология есть просто функция материи, то возникает великий соблазн не договариваться с носителем противоположных взглядов, не смириться с их наличием и выстраивать в соответствии с этим политику и поведение, а просто изменить материю. Т.е. воздействовать стеснением свободы, голодом, холодом, железом и кровью.
Или промыванием мозгов, тотальным психологическим воздействием.
"Выпустить новое, улучшенное издание человека", "Массовое строительство нового человека", "формирование в массовом масштабе личности нового типа", "мы предпринимаем перевоспитание всего человечества" - был такой период, когда казалось, что эти амбиции остались в прошлом. Но вот сейчас народились новые поколения, обросли жирком и что-то старое и знакомое опять завитало в воздухе.
Конечно, у этих идей "формирования нового человека" есть своя большая история, уходящая корнями к Ницше, к романтическим идеалам, к Прометею, Данко и прочим песням о соколе и буревестнике. С другой стороны эти же корни уходят в народную толщу, где нет отличия между небом и землей, где мир магичен, сказочен и посюсторонен, а любая транцендентная идея постигается только в случае прямого и конкретного воплощения - "всю тебя земля родная ...Царь Небесный исходил благословляя".
Поколения интеллигенции - да и чиновной администрации - мыслили себя в категориях общего блага, полагая, что принуждением и насилием могут совершить прыжок из царства необходимости в царство свободы и сотворить "нового человека и новую землю". Уже через несколько недель, однако, самые прозорливые поняли, что, играя роль Прометея и Фауста, на самом деле достигли лишь уровня Виктора Франкенштейна и создали чудовище с аббревиатурой вместо имени.
Тот же Горький, буквально по следам совершившихся событий, перепевая Мэри Шелли, писал: Ленин "работает как химик в лаборатории, с тою разницей, что химик пользуется мертвой материей... а Ленин работает над живым материалом"; "народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, русский народ для них - та лошадь, которой ученые-бактериологи прививают тиф для того, чтобы лошадь выработала в своей крови противотифозную сыворотку"; "с русским пролетариатом производят опыт"; "большевики производят жесточайший научный опыт над живым телом России"; "революционер относится к людям, как бездарный ученый к собакам и лягушкам, предназначенным для жестоких научных опытов».
Любопытно, что в традиционных представлениях романтическое видение следует за образами волшебной сказки. У нас все наоборот – плод трудов безумного Франкенштейна сменился вполне осязаемым образом Голема, который целиком и полностью справился со своей задачей именно в том объеме, который перед ним ставила и пражская легенда и Густав Майринк, а именно с защитой еврейского населения. И даже максимально способствовал созданию Израиля.
Характерно, а именно так и бывает с подлинными мифами, обобщающими реальность на каком-то высоком и не всегда доступном обыденному сознанию уровне, что, выполнив свою задачу, Голем немедленно зашатался, утратил скрепляющую его идеологию и в поразительно короткий исторический срок превратился просто в груду черепков, соломы, досок и ржавых конструкций.
Но волшебная сказка всегда имеет счастливый конец. История формирования нового человека, начавшаяся с Франкенштейна и Голема, должна иметь, как и все серьезное в мире, тройственный образ. Есть русская сказка с ними перекликающаяся. Она называется «Глиняный парень». Канонический ее текст можно посмотреть здесь - http://hyaenidae.narod.ru/story2/056.html, но символическое ее звучание конечно шире. Если дать некоторым героям имена – например, Бориса и Наины, а «глину» связать с «озером» и даже «кооперативом озеро», то ее сюжет приобретает необыкновенно злободневное и даже пророческое звучание. Роль же козла - трагоса - понятна всякому, кто задумывался на этимологией слова «трагедия» и знает всевозможные символические истолкования образа козла, без исключения связанные с телесным низом, как и три протагонистки нынешней судебной драмы.
Все кончится хорошо. На то мы и существуем, в противовес всему прочему миру, в пространстве волшебной сказки.
